А. Воронскому
"Село, значит, наше - Радово,
Дворов, почитай, два ста.
Тому, кто его оглядывал,
Приятственны наши места.
Богаты мы лесом и водью,
Есть пастбища, есть поля.
И по всему угодью
Рассажены тополя.
Мы в важные очень не лезем,
Но все же нам счастье дано.
Дворы у нас крыты железом,
У каждого сад и гумно.
У каждого крашены ставни,
По праздникам мясо и квас.
Недаром когда-то исправник
Любил погостить у нас.
Оброки платили мы к сроку,
Но - грозный судья - старшина
Всегда прибавлял к оброку
По мере муки и пшена.
И чтоб избежать напасти,
Излишек нам был без тягот.
Раз - власти, на то они власти,
А мы лишь простой народ.
Но люди - все грешные души.
У многих глаза - что клыки.
С соседней деревни Криуши
Косились на нас мужики.
Житье у них было плохое -
Почти вся деревня вскачь
Пахала одной сохою
На паре заезженных кляч.
Каких уж тут ждать обилий, -
Была бы душа жива.
Украдкой они рубили
Из нашего леса дрова.
Однажды мы их застали...
Они в топоры, мы тож.
От звона и скрежета стали
По телу катилась дрожь.
В скандале убийством пахнет.
И в нашу и в их вину
Вдруг кто-то из них как ахнет! -
И сразу убил старшину.
На нашей быдластой сходке
Мы делу условили ширь.
Судили. Забили в колодки
И десять услали в Сибирь.
С тех пор и у нас неуряды.
Скатилась со счастья вожжа.
Почти что три года кряду
У нас то падеж, то пожар".
Такие печальные вести
Возница мне пел весь путь.
Я в радовские предместья
Ехал тогда отдохнуть.
Война мне всю душу изъела.
За чей-то чужой интерес
Стрелял я в мне близкое тело
И грудью на брата лез.
Я понял, что я - игрушка,
В тылу же купцы да знать,
И, твердо простившись с пушками,
Решил лишь в стихах воевать.
Я бросил мою винтовку,
Купил себе "липу"(1), и вот
С такою-то подготовкой
Я встретил 17-ый год.
Свобода взметнулась неистово.
И в розово-смрадном огне
Тогда над страною калифствовал
Керенский на белом коне.
Война "до конца", "до победы".
И ту же сермяжную рать
Прохвосты и дармоеды
Сгоняли на фронт умирать.
Но все же не взял я шпагу...
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу -
Был первый в стране дезертир.
Дорога довольно хорошая,
Приятная хладная звень.
Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень.
"Ну, вот оно, наше Радово, -
Промолвил возница, -
Здесь!
Недаром я лошади вкладывал
За норов ее и спесь.
Позволь, гражданин, на чаишко.
Вам к мельнику надо?
Так вон!..
Я требую с вас без излишка
За дальний такой прогон".
Даю сороковку.
"Мало!"
Даю еще двадцать.
"Нет!"
Такой отвратительный малый.
А малому тридцать лет.
"Да что ж ты?
Имеешь ли душу?
За что ты с меня гребешь?"
И мне отвечает туша:
"Сегодня плохая рожь.
Давайте еще незвонких
Десяток иль штучек шесть -
Я выпью в шинке самогонки
За ваше здоровье и честь..."
И вот я на мельнице...
Ельник
Осыпан свечьми светляков.
От радости старый мельник
Не может сказать двух слов:
"Голубчик! Да ты ли?
Сергуха!
Озяб, чай? Поди продрог?
Да ставь ты скорее, старуха,
На стол самовар и пирог!"
В апреле прозябнуть трудно,
Особенно так в конце.
Был вечер задумчиво чудный,
Как дружья улыбка в лице.
Объятья мельника круты,
От них заревет и медведь,
Но все же в плохие минуты
Приятно друзей иметь.
"Откуда? Надолго ли?"
"На год".
"Ну, значит, дружище, гуляй!
Сим летом грибов и ягод
У нас хоть в Москву отбавляй.
И дичи здесь, братец, до черта,
Сама так под порох и прет.
Подумай ведь только...
Четвертый
Тебя не видали мы год..."
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . .
Беседа окончена...
Чинно
Мы выпили весь самовар.
По-старому с шубой овчинной
Иду я на свой сеновал.
Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.
Состарившийся плетень.
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: "Нет!"
Далекие, милые были.
Тот образ во мне не угас...
Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас.
"Ну что же! Вставай, Сергуша!
Еще и заря не текла,
Старуха за милую душу
Оладьев тебе напекла.
Я сам-то сейчас уеду
К помещице Снегиной...
Ей
Вчера настрелял я к обеду
Прекраснейших дупелей".
Привет тебе, жизни денница!
Встаю, одеваюсь, иду.
Дымком отдает росяница
На яблонях белых в саду.
Я думаю:
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек!
И сколько зарыто в ямах!
И сколько зароют еще!
И чувствую в скулах упрямых
Жестокую судоргу щек.
Нет, нет!
Не пойду навеки!
За то, что какая-то мразь
Бросает солдату-калеке
Пятак или гривенник в грязь.
"Ну, доброе утро, старуха!
Ты что-то немного сдала..."
И слышу сквозь кашель глухо:
"Дела одолели, дела.
У нас здесь теперь неспокойно.
Испариной все зацвело.
Сплошные мужицкие войны -
Дерутся селом на село.
Сама я своими ушами
Слыхала от прихожан:
То радовцев бьют криушане,
То радовцы бьют криушан.
А все это, значит, безвластье.
Прогнали царя...
Так вот...
Посыпались все напасти
На наш неразумный народ.
Открыли зачем-то остроги,
Злодеев пустили лихих.
Теперь на большой дороге
Покою не знай от них.
Вот тоже, допустим... C Криуши...
Их нужно б в тюрьму за тюрьмой,
Они ж, воровские души,
Вернулись опять домой.
У них там есть Прон Оглоблин,
Булдыжник, драчун, грубиян.
Он вечно на всех озлоблен,
С утра по неделям пьян.
И нагло в третьевом годе,
Когда объявили войну,
При всем честном народе
Убил топором старшину.
Таких теперь тысячи стало
Творить на свободе гнусь.
Пропала Расея, пропала...
Погибла кормилица Русь..."
Я вспомнил рассказ возницы
И, взяв свою шляпу и трость,
Пошел мужикам поклониться,
Как старый знакомый и гость.
Иду голубою дорожкой
И вижу - навстречу мне
Несется мой мельник на дрожках
По рыхлой еще целине.
"Сергуха! За милую душу!
Постой, я тебе расскажу!
Сейчас! Дай поправить вожжу,
Потом и тебя оглоушу.
Чего ж ты мне утром ни слова?
Я Снегиным так и бряк:
Приехал ко мне, мол, веселый
Один молодой чудак.
(Они ко мне очень желанны,
Я знаю их десять лет.)
А дочь их замужняя Анна
Спросила:
- Не тот ли, поэт?
- Ну, да, - говорю, - он самый.
- Блондин?
- Ну, конечно, блондин!
- С кудрявыми волосами?
- Забавный такой господин!
- Когда он приехал?
- Недавно.
- Ах, мамочка, это он!
Ты знаешь,
Он был забавно
Когда-то в меня влюблен.
Был скромный такой мальчишка,
А нынче...
Поди ж ты...
Вот...
Писатель...
Известная шишка...
Без просьбы уж к нам не придет".
И мельник, как будто с победы,
Лукаво прищурил глаз:
"Ну, ладно! Прощай до обеда!
Другое сдержу про запас".
Я шел по дороге в Криушу
И тростью сшибал зеленя.
Ничто не пробилось мне в душу,
Ничто не смутило меня.
Струилися запахи сладко,
И в мыслях был пьяный туман...
Теперь бы с красивой солдаткой
Завесть хорошо роман.
Но вот и Криуша...
Три года
Не зрел я знакомых крыш.
Сиреневая погода
Сиренью обрызгала тишь.
Не слышно собачьего лая,
Здесь нечего, видно, стеречь -
У каждого хата гнилая,
А в хате ухваты да печь.
Гляжу, на крыльце у Прона
Горластый мужицкий галдеж.
Толкуют о новых законах,
О ценах на скот и рожь.
"Здорово, друзья!"
"Э, охотник!
Здорово, здорово!
Садись!
Послушай-ка ты, беззаботник,
Про нашу крестьянскую жисть.
Что нового в Питере слышно?
С министрами, чай, ведь знаком?
Недаром, едрит твою в дышло,
Воспитан ты был кулаком.
Но все ж мы тебя не порочим.
Ты - свойский, мужицкий, наш,
Бахвалишься славой не очень
И сердце свое не продашь.
Бывал ты к нам зорким и рьяным,
Себя вынимал на испод...
Скажи:
Отойдут ли крестьянам
Без выкупа пашни господ?
Кричат нам,
Что землю не троньте,
Еще не настал, мол, миг.
За что же тогда на фронте
Мы губим себя и других?"
И каждый с улыбкой угрюмой
Смотрел мне в лицо и в глаза,
А я, отягченный думой,
Не мог ничего сказать.
Дрожали, качались ступени,
Но помню
Под звон головы:
"Скажи,
Кто такое Ленин?"
Я тихо ответил:
"Он - вы".
На корточках ползали слухи,
Судили, решали, шепча.
И я от моей старухи
Достаточно их получал.
Однажды, вернувшись с тяги,
Я лег подремать на диван.
Разносчик болотной влаги,
Меня прознобил туман.
Трясло меня, как в лихорадке,
Бросало то в холод, то в жар
И в этом проклятом припадке
Четыре я дня пролежал.
Мой мельник с ума, знать, спятил.
Поехал,
Кого-то привез...
Я видел лишь белое платье
Да чей-то привздернутый нос.
Потом, когда стало легче,
Когда прекратилась трясь,
На пятые сутки под вечер
Простуда моя улеглась.
Я встал.
И лишь только пола
Коснулся дрожащей ногой,
Услышал я голос веселый:
"А!
Здравствуйте, мой дорогой!
Давненько я вас не видала.
Теперь из ребяческих лет
Я важная дама стала,
А вы - знаменитый поэт.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Ну, сядем.
Прошла лихорадка?
Какой вы теперь не такой!
Я даже вздохнула украдкой,
Коснувшись до вас рукой.
Да...
Не вернуть, что было.
Все годы бегут в водоем.
Когда-то я очень любила
Сидеть у калитки вдвоем.
Мы вместе мечтали о славе...
И вы угодили в прицел,
Меня же про это заставил
Забыть молодой офицер..."
Я слушал ее и невольно
Оглядывал стройный лик.
Хотелось сказать:
"Довольно!
Найдемте другой язык!"
Но почему-то, не знаю,
Смущенно сказал невпопад:
"Да... Да...
Я сейчас вспоминаю...
Садитесь.
Я очень рад.
Я вам прочитаю немного
Стихи
Про кабацкую Русь...
Отделано четко и строго.
По чувству - цыганская грусть".
"Сергей!
Вы такой нехороший.
Мне жалко,
Обидно мне,
Что пьяные ваши дебоши
Известны по всей стране.
Скажите:
Что с вами случилось?"
"Не знаю".
"Кому же знать?"
"Наверно, в осеннюю сырость
Меня родила моя мать".
"Шутник вы..."
"Вы тоже, Анна".
"Кого-нибудь любите?"
"Нет".
"Тогда еще более странно
Губить себя с этих лет:
Пред вами такая дорога..."
Сгущалась, туманилась даль...
Не знаю, зачем я трогал
Перчатки ее и шаль.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Луна хохотала, как клоун.
И в сердце хоть прежнего нет,
По-странному был я полон
Наплывом шестнадцати лет.
Расстались мы с ней на рассвете
С загадкой движений и глаз...
Есть что-то прекрасное в лете,
А с летом прекрасное в нас.
Мой мельник...
Ох, этот мельник!
С ума меня сводит он.
Устроил волынку, бездельник,
И бегает как почтальон.
Сегодня опять с запиской,
Как будто бы кто-то влюблен:
"Придите.
Вы самый близкий.
С любовью
О г л о б л и н П р о н".
Иду.
Прихожу в Криушу.
Оглоблин стоит у ворот
И спьяну в печенки и в душу
Костит обнищалый народ.
"Эй, вы!
Тараканье отродье!
Все к Снегиной!..
Р-раз и квас!
Даешь, мол, твои угодья
Без всякого выкупа с нас!"
И тут же, меня завидя,
Снижая сварливую прыть,
Сказал в неподдельной обиде:
"Крестьян еще нужно варить".
"Зачем ты позвал меня, Проша?"
"Конечно, ни жать, ни косить.
Сейчас я достану лошадь
И к Снегиной... вместе...
Просить..."
И вот запрягли нам клячу.
В оглоблях мосластая шкеть -
Таких отдают с придачей,
Чтоб только самим не иметь.
Мы ехали мелким шагом,
И путь нас смешил и злил:
В подъемах по всем оврагам
Телегу мы сами везли.
Приехали.
Дом с мезонином
Немного присел на фасад.
Волнующе пахнет жасмином
Плетневый его палисад.
Слезаем.
Подходим к террасе
И, пыль отряхая с плеч,
О чьем-то последнем часе
Из горницы слышим речь:
"Рыдай - не рыдай, - не помога...
Теперь он холодный труп...
Там кто-то стучит у порога.
Припудрись...
Пойду отопру..."
Дебелая грустная дама
Откинула добрый засов.
И Прон мой ей брякнул прямо
Про землю,
Без всяких слов.
"Отдай!.. -
Повторял он глухо. -
Не ноги ж тебе целовать!"
Как будто без мысли и слуха
Она принимала слова.
Потом в разговорную очередь
Спросила меня
Сквозь жуть:
"А вы, вероятно, к дочери?
Присядьте...
Сейчас доложу..."
Теперь я отчетливо помню
Тех дней роковое кольцо.
Но было совсем не легко мне
Увидеть ее лицо.
Я понял -
Случилось горе,
И молча хотел помочь.
"Убили... Убили Борю...
Оставьте!
Уйдите прочь!
Вы - жалкий и низкий трусишка.
Он умер...
А вы вот здесь..."
Нет, это уж было слишком.
Не всякий рожден перенесть.
Как язвы, стыдясь оплеухи,
Я Прону ответил так:
"Сегодня они не в духе...
Поедем-ка, Прон, в кабак..."
Все лето провел я в охоте.
Забыл ее имя и лик.
Обиду мою
На болоте
Оплакал рыдальщик-кулик.
Бедна наша родина кроткая
В древесную цветень и сочь,
И лето такое короткое,
Как майская теплая ночь.
Заря холодней и багровей.
Туман припадает ниц.
Уже в облетевшей дуброве
Разносится звон синиц.
Мой мельник вовсю улыбается,
Какая-то веселость в нем.
"Теперь мы, Сергуха, по зайцам
За милую душу пальнем!"
Я рад и охоте...
Коль нечем
Развеять тоску и сон.
Сегодня ко мне под вечер,
Как месяц, вкатился Прон.
"Дружище!
С великим счастьем!
Настал ожидаемый час!
Приветствую с новой властью!
Теперь мы всех р-раз - и квас!
Мы пашни берем и леса.
В России теперь Советы
И Ленин - старшой комиссар.
Дружище!
Вот это номер!
Вот это почин так почин.
Я с радости чуть не помер,
А брат мой в штаны намочил.
Едри ж твою в бабушку плюнуть!
Гляди, голубарь, веселей!
Я первый сейчас же коммуну
Устрою в своем селе".
У Прона был брат Лабутя,
Мужик - что твой пятый туз:
При всякой опасной минуте
Хвальбишка и дьявольский трус.
Таких вы, конечно, видали.
Их рок болтовней наградил.
Носил он две белых медали
С японской войны на груди.
И голосом хриплым и пьяным
Тянул, заходя в кабак:
"Прославленному под Ляояном
Ссудите на четвертак..."
Потом, насосавшись до дури,
Взволнованно и горячо
О сдавшемся Порт-Артуре
Соседу слезил на плечо.
"Голубчик! -
Кричал он. -
Петя!
Мне больно... Не думай, что пьян.
Отвагу мою на свете
Лишь знает один Ляоян".
Такие всегда на примете.
Живут, не мозоля рук.
И вот он, конечно, в Совете,
Медали запрятал в сундук.
Но со тою же важной осанкой,
Как некий седой ветеран,
Хрипел под сивушной банкой
Про Нерчинск и Турухан:
"Да, братец!
Мы горе видали,
Но нас не запугивал страх..."
. . . . . . . . . . . . . . . .
Медали, медали, медали
Звенели в его словах.
Он Прону вытягивал нервы,
И Прон материл не судом.
Но все ж тот поехал первый
Описывать снегинский дом.
В захвате всегда есть скорость:
- Даешь! Разберем потом!
Весь хутор забрали в волость
С хозяйками и со скотом.
А мельник...
. . . . . . . . . . . . . . . .
Мой старый мельник
Хозяек привез к себе,
Заставил меня, бездельник,
В чужой ковыряться судьбе.
И снова нахлынуло что-то...
Тогда я вся ночь напролет
Смотрел на скривленный заботой
Красивый и чувственный рот.
Я помню -
Она говорила:
"Простите... Была не права...
Я мужа безумно любила.
Как вспомню... болит голова...
Но вас
Оскорбила случайно...
Жестокость была мой суд...
Была в том печальная тайна,
Что страстью преступной зовут.
Конечно,
До этой осени
Я знала б счастливую быль...
Потом бы меня вы бросили,
Как выпитую бутыль...
Поэтому было не надо...
Ни встреч... ни вобще продолжать...
Тем более с старыми взглядами
Могла я обидеть мать".
Но я перевел на другое,
Уставясь в ее глаза,
И тело ее тугое
Немного качнулось назад.
"Скажите,
Вам больно, Анна,
За ваш хуторской разор?"
Но как-то печально и странно
Она опустила свой взор.
. . . . . . . . . . . . . . . .
"Смотрите...
Уже светает.
Заря как пожар на снегу...
Мне что-то напоминает...
Но что?..
Я понять не могу...
Ах!.. Да...
Это было в детстве...
Другой... Не осенний рассвет...
Мы с вами сидели вместе...
Нам по шестнадцать лет..."
Потом, оглядев меня нежно
И лебедя выгнув рукой,
Сказала как будто небрежно:
"Ну, ладно...
Пора на покой..."
. . . . . . . . . . . . . . . .
Под вечер они уехали.
Куда?
Я не знаю куда.
В равнине, проложенной вехами,
Дорогу найдешь без труда.
Не помню тогдашних событий,
Не знаю, что сделал Прон.
Я быстро умчался в Питер
Развеять тоску и сон.
Суровые, грозные годы!
Но разве всего описать?
Слыхали дворцовые своды
Солдатскую крепкую "мать".
Эх, удаль!
Цветение в далях!
Недаром чумазый сброд
Играл по дворам на роялях
Коровам тамбовский фокстрот.
За хлеб, за овес, за картошку
Мужик залучил граммофон, -
Слюнявя козлиную ножку,
Танго себе слушает он.
Сжимая от прибыли руки,
Ругаясь на всякий налог,
Он мыслит до дури о штуке,
Катающейся между ног.
Шли годы
Размашисто, пылко...
Удел хлебороба гас.
Немало попрело в бутылках
"Керенок" и "ходей" у нас.
Фефела! Кормилец! Касатик!
Владелец землей и скотом,
За пару измызганных "катек"
Он даст себя выдрать кнутом.
Ну, ладно.
Довольно стонов!
Не нужно насмешек и слов!
Сегодня про участь Прона
Мне мельник прислал письмо:
"Сергуха! За милую душу!
Привет тебе, братец! Привет!
Ты что-то опять в Криушу
Не кажешься целых шесть лет!
Утешь!
Соберись, на милость!
Прижваривай по весне!
У нас здесь такое случилось,
Чего не расскажешь в письме.
Теперь стал спокой в народе,
И буря пришла в угомон.
Узнай, что в двадцатом годе
Расстрелян Оглоблин Прон.
Расея...
Дуровая зыкь она.
Хошь верь, хошь не верь ушам -
Однажды отряд Деникина
Нагрянул на криушан.
Вот тут и пошла потеха...
С потехи такой - околеть.
Со скрежетом и со смехом
Гульнула казацкая плеть.
Тогда вот и чикнули Проню,
Лабутя ж в солому залез
И вылез,
Лишь только кони
Казацкие скрылись в лес.
Теперь он по пьяной морде
Еще не устал голосить:
"Мне нужно бы красный орден
За храбрость мою носить".
Совсем прокатились тучи...
И хоть мы живем не в раю,
Ты все ж приезжай, голубчик,
Утешить судьбину мою..."
И вот я опять в дороге.
Ночная июньская хмарь.
Бегут говорливые дроги
Ни шатко ни валко, как встарь.
Дорога довольно хорошая,
Равнинная тихая звень.
Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень.
Мелькают часовни, колодцы,
Околицы и плетни.
И сердце по-старому бьется,
Как билось в далекие дни.
Я снова на мельнице...
Ельник
Усыпан свечьми светляков.
По-старому старый мельник
Не может связать двух слов:
"Голубчик! Вот радость! Сергуха!
Озяб, чай? Поди, продрог?
Да ставь ты скорее, старуха,
На стол самовар и пирог.
Сергунь! Золотой! Послушай!
. . . . . . . . . . . . . . . .
И ты уж старик по годам...
Сейчас я за милую душу
Подарок тебе передам".
"Подарок?"
"Нет...
Просто письмишко.
Да ты не спеши, голубок!
Почти что два месяца с лишком
Я с почты его приволок".
Вскрываю... читаю... Конечно!
Откуда же больше и ждать!
И почерк такой беспечный,
И лондонская печать.
"Вы живы?.. Я очень рада...
Я тоже, как вы, жива.
Так часто мне снится ограда,
Калитка и ваши слова.
Теперь я от вас далеко...
В России теперь апрель.
И синею заволокой
Покрыта береза и ель.
Сейчас вот, когда бумаге
Вверяю я грусть моих слов,
Вы с мельником, может, на тяге
Подслушиваете тетеревов.
Я часто хожу на пристань
И, то ли на радость, то ль в страх,
Гляжу средь судов все пристальней
На красный советский флаг.
Теперь там достигли силы.
Дорога моя ясна...
Но вы мне по-прежнему милы,
Как родина и как весна".
. . . . . . . . . . . . . . . .
Письмо как письмо.
Беспричинно.
Я в жисть бы таких не писал.
По-прежнему с шубой овчинной
Иду я на свой сеновал.
Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.
Так мил моим вспыхнувшим взглядам
Погорбившийся плетень.
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет.
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: "Нет!"
Далекие милые были!..
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.
Правильнее представленную на нашем сайте поэму «Анна Снегина» читать полностью и очень внимательно. Это позволит лучше понять её содержание и убедиться в том, что произведение можно частично считать автобиографичным. В основу сюжета легли впечатления Есенина после посещения родного села в 1917-1918 годах. Непосредственно к работе над созданием текста поэт приступил в конце 1924 года во время очередной поездки на Кавказ. Спокойная тихая обстановка способствовала плодотворной творческой деятельности автора, поэтому довольно объёмное произведение было окончено уже в 1925. Весной этого же года его опубликовали. При жизни Есенина отдельным изданием «Анна Снегина» не выходила.
Ключевой сюжетной линией поэмы выступает поездка главного героя в родное село с целью отдохнуть от событий революции. Но и там он сталкивается с её отголосками – мужики из соседних сёл враждуют, на дорогах неспокойно. Примечательно, что имя основного персонажа – Сергей, и он является знаменитым поэтом. Этим схожесть созданного образа с автором не ограничивается. Главный герой также общается с молодой помещицей, в которую в юности был безответно влюблён. Конечно, на первый план выходит история несостоявшейся любви Сергея и Анны, но она неразрывно связана с общественными событиями. Едва возобновившись, общение героев вновь прерывается. В отличие от юности, сейчас их разлучают именно обстоятельства. Революционно настроенные крестьяне вынуждают помещицу отдать имение. Анна с матерью уезжает в Лондон. Окончание произведения подчёркивает отношение поэта к случившемуся. Герой довольно равнодушно воспринимает письмо от Анны. Он не стремиться жить прошлым. Утраченные чувства – лишь милые воспоминания.
Поэма Есенина «Анна Снегина» раскрывает тесную связь судьбы одного человека и исторических событий, отражающихся на народе в целом.
Я думаю:
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
С Есенин
Поэма “Анна Снегина” – одна из лучших в творчестве Сергея Есенина. Это и эпическое произведение, так как раскрывает судьбы народа в революции, и лирическое, отражающее суть человеческих переживаний, внутренний мир героев.
Поэма полна драматических коллизий, связанных с судьбой народа. Кульминационная сцена поэмы – тревожный, заинтересованный разговор радовских мужиков с поэтом о земле.
Кричат нам,
Что землю не троньте,
Еще не настал, мол, миг.
За что же тогда на фронте
Мы губим себя и других?..
Есенин изображает революционные события с исторической точки зрения. С этими событиями связаны и судьбы героев поэмы: помещицы Анны Снегиной, хутор которой во время революции крестьяне “забрали в волость с хозяйками и со скотом”; крестьянина-бедняка Оглоблина Прона, борющегося за новую власть и мечтающего скорее открыть “коммуну в своем селе”; старика-мельника и его жены – доброй, ворчливой хлопотуньи; рассказчика-поэта, земляка Прона, вовлеченного революцией в “мужицкие дела”.
Не слышно собачьего лая,
Здесь нечего, видно, стеречь –
У каждого хата гнилая,
А в хате ухваты да печь.
Гляжу, на крыльце у
Прона Горластый мужицкий галдеж:.
Толкуют о новых законах,
О ценах на скот и рожь.
В поэме русский народ разобщен. Поэт показывает разных “мужиков”: крестьяне – труженики горячо приветствуют революцию, но есть и такие, которых, по выражению Прона, “еще нужно варить”, есть закоренелые собственники, вроде “отвратительного малого” – возницы, есть крикуны и бездельники, как Лабутя, ищущие в революции “легкой жизни”. По-разному воспринимают ломку старой жизни и другие герои поэмы.
Анна Снегина, когда-то мечтавшая с юным поэтом о славе, выбита революцией из привычного уклада помещичьей жизни.
“Когда-то я очень любила
Сидеть у калитки вдвоем.
Мы вместе мечтали о славе…
И вы угодили в прицел,
Меня же про это заставил
Забыть молодой офицер…”
На что-то надеясь, она отправляется искать счастья на чужбине. Последняя встреча героя поэмы с Анной Снегиной происходит “на расстояньи”, как бы незримо. Но от этого значение ее нисколько не снижается, а становится заглавно-ключевым.
В самом деле, еще раз вдумаемся в строки лондонского письма героини, по легкости слога, казалось бы, такого беспечного. Оно не только наполнено горькими раздумьями-воспоминаньями о безоблачных днях юности, но и суровыми, бескомпромиссными оценками своего жизненного пути.
Я часто хожу на пристань
И, то ли на радость, толь в страх,
Гляжу средь судов все пристальней
На красный советский флаг.
Теперь там достигли силы.
Дорога моя ясна…
В путях и перепутьях по чужим городам и весям Анна Снегина не утратила в сердце главного – любви к Родине. Поэтому она приходит в порт, издали с тоской и волнением смотрит на красный флаг: это частичка утраченной ею, но не забытой отчизны.
Конечно, все не так просто! Поэт это прекрасно осознает. “Красный флаг – символ новой России – радует ее, но и страшит. Она не забыла, что ей пришлось пережить. Когда-то на вопрос поэта она ответила молчанием, в котором угадывалась не только боль утраты, но и осознание исторической справедливости народного возмездия.
“Скажите,
Вам больно, Анна,
За ваш хуторской разор?”
Но как-то печально и странно
Она опустила свой взор…
С каждым годом эта новая Россия становится для Анны Снегиной все ближе. Мечты, думы об этой, казалось бы, утраченной навсегда и вновь обретенной Родине – это единственное, что согревает ей душу, удерживает на этой грешной земле.
Теперь на чужбине для героини все роднее и ближе становится образ человека, любовь которого она отвергла дважды. Узнав, что человек, некогда любивший ее, жив, находится по-прежнему на Родине, Анна отправляет ему письмо, в котором открывает свою душу.
Так часто мне снится ограда,
Калитка и ваши слова…
Но вы мне по-прежнему милы,
Как родина и как весна.
Скорее всего, она не ждет ответа на свое письмо, да и сама не будет больше писать. Все необходимое она уже высказала, облегчила душу, а возврата к старому нет, время не может бежать вспять.
Эта поэма Есенина поражает глубиной содержания при внешней простоте повествования. Она подтверждает гениальность и мастерство поэта.
Сочинение по литературе на тему: Поэма Есенина “Анна Снегина”
Другие сочинения:
- Поэма С. Есенина “Анна Снегина” начинается и заканчивается лирическим аккордом – воспоминаниями автора о ранней юности, о “девушке в белой накидке”. Развитие сюжет получает в первой части поэмы: герой возвращается в родные места после трехлетнего отсутствия. Свершилась Февральская революция, но Read More ......
- Поэма С. Есенина “Анна Снегина” начинается и заканчивается лирическим аккордом – воспоминаниями автора о ранней юности, о “девушке в белой накидке”. Развитие сюжет получает в первой части поэмы: герой возвращается в родные места после трехлетнего отсутствия. Свершилась Февральская революция, но Read More ......
- Тема этой поэмы революция и человек в ней в 17 год герой поэмы Сергей встретил дезертиром с первой мировой войны, т. к. “Прохвосты и дармоеды сгоняли на фронт умирать”. Он вернулся в родное село, но жизнь там не приносит успокоения: Read More ......
- Тема Родины – главная тема в творчестве С. А. Есенина. О чем бы он ни писал, образ родного края присутствует во всех его стихах. Написанная в 1925 году поэма “Анна Снегина” отражает впечатление Есенина от поездок в родное село Константиново Read More ......
- Большая поэма Сергея Есенина “Анна Снегина” явилась своего рода итогом творчества поэта, который сам считал ее своим лучшим произведением. В этой поэме Есенин отображает события в России 1917 г. и, как настоящий поэт-пророк, предчувствуя беду, словно предупреждает об опасности, грозящей Read More ......
- Поэма “Анна Снегина” автобиографична: лирический герой спустя несколько лет возвращается в родное село, где многое изменилось: люди перестали ценить человеческую жизнь, а во главе соседнего села поставлен Прон Оглоблин, Булдыжник, драчун, грубиян. Он вечно на всех озлоблен, С утра по Read More ......
- “Анна Снегина” – лирико-эпическая поэма С. Есенина. Она была начата поэтом в ноябре 1924 г., а завершена в январе 1925 г. Эту поэму можно назвать поэмой-воспоминанием. Нет, не детства – юности. Они живы в памяти – те “суровые, грозные годы”. Read More ......
- Эта поэма, написанная в 1925 г., по признанию поэта, “лучше всего, что я написал”. Жанр поэмы определяют как лиро-эпический: внутренний, лирический сюжет произведения неразрывно связан с рассказом о том, что “случилось, что стало в стране”. Образцом для подражания Есенину послужил Read More ......
гС.А.Есенин
Поэма «Анна Снегина» (1925)
«Анна Снегина» - это поэма о переплетении истории и человеческих судеб, о временном и вечном, о вражде и любви. Однако название поэмы утверждает: жизнь в человеке значительнее, чем жизнь вне человека, всё основное сосредоточено в Анне Снегиной и в тех отношениях, которые связывают с ней поэта. Исторические события раскрываются через судьбу, сознание, чувства поэта и главной героини. Разговоры с мельником, охота, радость возвращения на родину, встреча с былой любовью – это и более важно, и более значимо, чем разговор о Ленине, митингующие мужики, желание Прона «всех р-раз и квас!»
Россия во времена социальных потрясений. Образ времени – один из центральных в поэме, события охватывают несколько лет: первая мировая война – Февральская революция 1917 года – октябрьский переворот 1917 года – гражданская война - 1923 год, утверждение в России новой эпохи. «Суровые, грозные годы» отразились на частных судьбах всех героев поэмы. С первых строк чувствуется, что покачнулось что-то в устоявшемся крестьянском укладе жизни, что-то надломилось. В мир врывается насилие, оттого и все несчастья («то падёж, то пожар»), оттого и нет мира ни в отношениях людей, ни в их душах:
У нас здесь теперь неспокойно,
Испариной всё зацвело.
Сплошные мужицкие войны –
Дерутся селом на село…
Посыпались все напасти
На наш неразумный народ.
Добро и зло уже неразличимы. Что всегда считалось смертным грехом – убийство, воровство – теперь ненаказуемо, нет внутреннего запрета насилию: Прон Оглоблин, убийца старшины, не только не предан анафеме, но и верховодит мужиками.
Анна Снегина. Само имя героини звучит поэтично и многозначно. Снегина – символ чистоты первого снега, цветение белой, как снег, черёмухи, белое платье той девушки из юности поэта. Тема Анны Снегиной в поэме – тема драматической судьбы человека, лишенного родины, любимого человека, всего, что было дорого. То, что Анна Снегина оказалась вдали от Советской России, - это печальная закономерность, трагедия многих русских людей того времени. В новой России для Анны не оказалось места. Остались лишь воспоминания, то, что никто не в силах отнять, - воспоминания о родине, весне, молодости, любви.
Поэт. Поэт - главный герой поэмы, автобиографический образ, во многом тождественный самому автору. Поэт не принимает в революционном переустройстве деревни непосредственного участия, скорее, наблюдает со стороны, лишь поневоле становясь иногда участником (когда Прон везёт его к Снегиным просить землю). Поэт утверждается не столько участием , сколько именно неучастием – неучастием в войне, в революции, то есть неучастием в насилии. Однако это не означает, что он замыкается на себе, отгораживается от мира - все происходящее вызывает сильный отклик в его духовном мире: чувство упоения жизнью, радость возвращения на родину тут же сменяются горькими размышлениями о бессмысленности и жестокости войны, абсурдности убийства человека человеком:
Как прекрасна
И на ней человек.
И сколько с войны несчастных
Уродов теперь и калек.
Простые человеческие ценности: родина, природа, любовь – для поэта важнее всего.
Прон Оглоблин . Время раскололо целостный мир деревни, разметало людей. В одном лагере оказались Анна и поэт, в другом – Прон и его брат Лабутя. Впервые мы узнаем о Проне из рассказа жены мельника:
Булдыжник, драчун, грубиян.
Он вечно на всех озлоблен,
С утра по неделям пьян.
Таких теперь тысячи стало
Творить на свободе гнусь.
Прон спьяну «в печёнки и в душу костит обнищалый народ», быстро усваивает принцип новой власти – отобрать и разделить, досадует: «Крестьян еще нужно варить», когда те не сразу понимают простоты захвата, простоты силы. Новая власть близка и понятна Прону, потому что она дает свободу «всех р-раз и квас!»
Прон – один из тех, кто делал революцию. В нем воплотилось разинско-пугачевское начало, направленное прежде всего на захват, насилие, не случайно сама фамилия Прона связывается рифмой со словом «озлоблен». Подобные Прону никогда не различали, где правый, где виноватый («В захвате всегда есть скорость, даёшь – а разберём потом»). Прон вызывает сочувствие лишь тогда, когда читатель узнает о его гибели от рук деникинцев во время гражданской войны. Как и многие люди революции, он гибнет в пучине того насилия, которое разжигал сам.
Лабутя. В отличие от Прона, личности сильной и яркой, его брат Лабутя – «хвальбишка и дьявольский трус». Это единственное его определение. Лабутя из тех, кто живет, «не мозоля рук», кто всегда был неуважаемым среди крестьян. Революция подняла прежде всего таких вот «лабуть»: теперь они в Совете, теперь они первыми едут описывать барские дома, а при первой же опасности – думают лишь о себе, всегда находя поблизости «солому», куда можно спрятаться.
Мельник. Есть в поэме герой, чья жизнь построена на прежних, веками выработанных нормах нравственности, - мельник. Всё меняется – лишь мельник и его жизнь неизменны, словно нет войн и революций, нет насилия и разъединяющей вражды. В эпоху разлома и разъединения мельник своей добротой и милосердием соединяет людей. Для него нет «наших» и «ненаших», когда у Снегиных обобрали дом, мельник «хозяек привёз к себе». Он помогает тому, кому помощь нужна, независимо от «классовой принадлежности». И если что-то находит поэт неизменным – то это прежде всего душевная распахнутость, искренняя радость, доброта и хлебосольство мельника. Мельник в поэме становится воплощением самой России, того вечного, коренного в ней, которое не подвержено никаким внешним переменам. Таким образом, Есенин в поэме высказывает концепцию жизни – свой взгляд на мир, на события, на то, что сметается временем, а что остается неизменным и вечным.
Поэма хороша и проста. И всё в ней есть - "и жизнь, и слёзы, и любовь...".
Поэма "Анна Снегина" написана в стихотворной форме, но ее особенностью является слияние эпического и лирического жанров в единое нераздельное целое. В поэме нет сквозного действия, нет последовательного рассказа о событиях. Они даны отдельными эпизодами, автора интересуют его собственные впечатления и переживания от столкновения с этими событиями. Лирический герой поэмы выступает и как рассказчик, и как герой произведения, и как участник событий предреволюционного и революционного времени. Поэма начинается и заканчивается лирическим аккордом -- воспоминания автора о ранней юности, о "девушке в белой накидке". Развитие сюжета начинается в первой части поэмы: герой возвращается в родные места после трехлетнего отсутствия. Свершилась февральская революция, но война продолжается, земли крестьяне не получили. Назревают новые грозные события. Но герой хочет остаться в стороне от них, отдохнуть в общении с природой, вспомнить юность. Но события сами врываются в его жизнь. Он только что пришел с войны, бросил винтовку и "решил лишь в стихах воевать".
Не одно поколение исследователей бьется над удивительным феноменом его лирики, но обычные читатели попадают под очарование его поэтической речи сразу - и навсегда.
Щемящая интонация, пронзительная исповедальность, гармоническая организованность, проникновение в сокровенные глубины русской души делают стихотворения Есенина узнаваемыми и запоминающимися, как песня, без особых усилий. Читатель готов присвоить себе есенинские строки - именно в них он наиболее часто находит слова, созвучные своим мыслям, чувствам, настроениям.
Прототипом Анны Снегиной была помещица Л. И. Кашина
Читает С.Юрский
Серге́й Ю́рьевич Ю́рский (16 марта 1935, Ленинград) - советский и российский актёр театра и кино, театральный режиссёр, сценарист. Народный артист РСФСР (1987).
Сергей Александрович Есе́нин (21 сентября 1895, село Константиново, Рязанская губерния - 28 декабря 1925, Ленинград) - русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии, а в более позднем периоде творчества и имажинизма.
С первых поэтических сборников («Радуница», 1916; «Сельский часослов», 1918) выступил как тонкий лирик, мастер глубоко психологизированного пейзажа, певец крестьянской Руси, знаток народного языка и народной души. В 1919-1923 гг. входил в группу имажинистов. Трагическое мироощущение, душевное смятение выражены в циклах «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), поэме «Чёрный человек» (1925). В поэме «Баллада о двадцати шести» (1924), посвящённой бакинским комиссарам, сборнике «Русь Советская» (1925), поэме «Анна Снегина» (1925) Есенин стремился постигнуть «коммуной вздыбленную Русь», хотя продолжал чувствовать себя поэтом «Руси уходящей», «золотой бревенчатой избы». Драматическая поэма «Пугачёв» (1921).